Дмитрий Красавин

Cвящ. Сергий Желудков

ПОЧЕМУ И Я - ХРИСТИАНИН

Евангелия - иконы Христа (окончание главы)

МЫ НЕ ЗНАЕМ во всей полноте и точности проповеди Иисуса Христа. Она продолжалась, как полагают, не менее года или даже трех лет; а то, что написано в Евангелиях, можно прочитать за какой-нибудь час. В главе 20 книги Деяний святых апостолов проводятся слова Господа Иисуса, которые "Он Сам сказал", но которые НЕ ЗАПИСАНЫ в Евангелиях : "Блаженнее давать, нежели принимать". Сколько же было сказано других таких незаписанных слов, каково было их содержание? А то, что записано - ведь это только пересказы, притом пересказы даже не на том языке, на котором говорил Учитель... Если бы даже я и умел - есть ли вообще смысл в "систематическом" изложении столь явно фрагментарных и неточных текстов? Ниже я рассматриваю евангельскую проповедь только по поводу критических замечаний о ней, высказанных ранее.
Если согласиться в том, что при всей неполноте и неточности текстов, в Евангелиях промыслительно записано все, что нам практически нужно для христианской жизни - то придется согласиться и в том, что, значит, нам не нужно знать тайны совмещения Промысла Божия с действиями мирового зла. Ибо евангельская проповедь и отражает эту непостижимость. В мире действует "равнодушная природа", действуют добрые и злые силы, действует наша свободная воля - и над всем этим и над каждым из нас действует, мы это чувствуем, таинственный Промысл Божий. Как это совмещается - мы не знаем из евангельской проповеди, из сохранившихся отрывков евангельской проповеди. Может быть, Учитель и говорил что-то об этом, но тогда не могли вместить Его слов и их не записали? Вероятнее же, что Его интуитивное знание об этом не могло быть выражено в символах нашей речи.

Евангельская проповедь - и это ее удивительное свойство - действительно призывает нас к недостижимой святости и молчит о посредственной порядочности. "Блаженны милостивые", "Блаженны чистые сердцем", "Блаженны изгнанные за правду"... Вы слышали. что сказано (в иудейском законе): люби ближнего твоего, и ненавидь врага твоего. А Я говорю вам: "любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас и молитесь за обижающих и гонящих вас"... "Если кто хочет идти за Мною - отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною. Ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее; а кто потеряет душу свою ради Меня, тот обретет ее".
Приведу вдохновенный комментарий к евангельской проповеди из книги "Евангелие" проф. М.М.Тареева:

"...Сын Завета в своем благочестии возлагал свои упования на Бога, верил, что Бог в нужную минуту придет и избавит его; новое Евангелие освобождает человека совершенно от всякой заботы о своем лице, о своей душе (жизни), оно говорит сыну Отца Небесного: "забудь о себе, не считайся с Богом, отрекись от всяких прав и брось всякую арифметику". Евангелие Христово возносит человеческий дух на небесную высоту и убеждает его: "не держись, не цепляйся, не бойся, отдай всего себя Богу, ничего себе не жди, растай в этом безграничном просторе". Оно подводит человека к бездне смерти, показывает в ней отражение небес и зовет его положить душу свою в беспредельном самопожертвовании. Ветхий Завет делал человека близким к Богу; Евангелие вселяет Бога в самое сердце человеческое, научает человека на все смотреть СУБ СПЕДИЕ АБСОЛЮТИ (под знаком абсолютности), желать абсолютно, делать абсолютно - по Божественному. Христианская благотворительность есть благотворительность без конца; христианская вера это вера безграничная, безусловная, это всецелая преданность Богу; христианская любовь есть самопожертвование до смерти" ( подчеркнуто мною). В сущности, евангельская проповедь есть ПРИЗВАНИЕ ЧЕЛОВЕКА К БОЖЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ. "Итак, будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный". Но Божественная жизнь для человека на этой земле невозможна: ибо в самой душевно-телесной природе нашей живет органически присущее нам начало самосохранения индивида - так называемый эгоизм... В этом смысле христианство совершенно "непрактично". Если вообразить человека, осуществляющего христианское поведение - мы увидим мученика, в некотором роде повторяющем подвиг Христа. Такой человек будет очень ДОБР, он будет везде "уступать очередь", он не остановится на сочувствии нервов, примется помогать, делиться временем, средствами - и встретит сопротивление прежде всего в своем же семейном гнезде... Даже если он и не будет общественно активен, он будет совершенно ПРАВДИВ - и встретится с государством, "самым холодным из чудовищ"; в лучшем случае он будет признан эксцентриком, нуждающимся в опеке и лечении... И так далее. Последовательное христианство, как практическое осуществление в жизни принципов любви и духовной свободы, всегда было призванием только очень немногих, избранных душ. Зная это, мы, казалось, могли бы со спокойной совестью отвергнуть евангельский призыв к Божественному совершенству. Но вот, мы слышим его - и в самой сокровенной глубине нашего духа он получает таинственный отклик. "Подобно Царство Небесное сокровищу, сокрытому на поле, которое нашед человек утаил, и от радости о нем идет и продает все, что имеет, и покупает поле то". Почему мы с волнением читаем это, хотя знаем, что такая радость для нас невозможна? "Вы - соль земли... Вы - свет мира"... "Так да просветится свет ваш пред людьми, чтобы они видели добрые дела ваши и прославляли Отца вашего небесного". И вот, нас мучает совесть, что мы - не соль земли, не свет мира. не можем мы успокоиться в посредственном самодовольстве. Таинственна эта наша человеческая тоска о Божественном совершенстве; таинственна и отвечающая ей евангельская проповедь Иисуса Христа. Она невыполнима, потому что она Божественно-абсолютна; но это для нас - не отчаяние, а надежда. Ибо эту проповедь не только произнес, но и на деле в Себе исполнил единосущный нам Сын Человеческий. Евангельская проповедь есть откровение Личности Христа, идеальное совершенство которой стало достоянием всего человечества... Об этом потом, ниже.

"Возненавидеть родных"... "Если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником" (по Луке, гл.14). Текст, который имел бы успех на антирелигиозных диспутах. И представителю христианства нужен был бы большой талант, чтобы показать: нет, это не проповедь ненависти, а выраженное в такой действительно соблазнительной форме свидетельство о возможности мучительного конфликта в практической христианской жизни. Простой житейский пример - слышанный мною рассказ одной сильной женщины о покойном муже, священнике. Он был поставлен перед выбором: либо пойти в "обновленцы", что он считал противным своей совести, либо быть готовым к аресту. Он собрал семейный совет - рассказал об этом жене и маленьким детям. Они одобрили его решимость - и скоро наступили для них печальные дни и годы, горькая разлука, из которой дорогой муж и отец уже не возвратился... А если бы семья не согласилась, а он все-таки поступил бы по совести? Вот это и значило бы для него "возненавидеть" бесконечно любимых родных "и самую жизнь свою" в смысле приведенного евангельского текста, - оказаться "жестоким", причинить им недобровольное страдание. Так и в рассказанных еще выше примерах святого самопожертвования: монахиня Мария, спасая евреев, "не пожалела "сыночка своего Юру, но это была и его добрая воля; а вот шофер Михаил, бросаясь под автобус, "забыл" о жене и детях, обрек их на страдания недобровольные. А если бы вспомнил - мог бы и остановиться... Можно кстати заметить, что тоталитарные системы парадоксально держались на семейной любви, точнее, страхе от любви, когда человек сам-то готов бы пойти на страдания за правду, но боится за судьбу своих близких. Некто, человек великой души, рассказал мне что перед женитьбой предупредил невесту: "только имей в виду, я уже обручен" - обручен с правдой. Но и такой брачный договор - разве избавит его от страдания?.. Таковы могут быть мучительные конфликты между любовью к дальним и любовью к близким, между стремлением к свободе и жалостью к людям. "Жалость может привести к отказу от свободы, свобода может привести к безжалостности" (Н.А.Бердяев). И далеко не всегда бывает, по совести, ясно - какое следует принять решение.

    Наш воображаемый оратор на диспуте должен тут же показать, как высоко ставится в христианстве семейная жизнь. Ведь самые главные символы евангельской проповеди - Отец и Сын... А когда Учитель говорил о милосердии Бога к раскаявшемуся человеку, Он рассказал бесконечно трогательную притчу о милосердии отца к распутному сыну (по Луке, гл.15). "Евангелием в Евангелии" назвал кто-то эту удивительную притчу. Апостол Павел столкнулся с "антисемейными настроениями" в христианских общинах и написал: "Если же кто о своих и особенно о домашних не печется, тот отрекается от веры и хуже неверного" (к Тимофею 1, гл.5). Семейная жизнь - это начальная школа ЛЮБВИ... Из "гимна любви" апостола Павла:
    "...Любовь долготерпит:
    Милосердствует любовь,
    Не завидует любовь,
    Не превозносится,
    Не надмевается,
    Не знает безобразия,
    Не ищет своего,
    Не раздражается,
    Не мыслит зла,
    Не радуется неправде,
    А сорадуется истине,
    Все покрывает,
    Всему верует,
    Всего надеется,
    Все переносит" (к Коринфянам 1, гл.13, перевод проф. М.Д.Муратова).

   Эти свойства христианской любви проявляются и воспитываются в первую очередь в семейной жизни. В истинной любви происходит расширение личности, выход ее из бедного "единоличного" существования. "О, выйди из себя! Ты сам - свой Вавилон: в тебе самом Диавол взял тебя в полон" (Ангелос Силезиус). В романтической любви и затем в семейной жизни осуществляется этот "выход из себя", достигается то "единосущие лиц", когда один переживает боль и радость другого, как свои собственные. Уцелевшие после гибели "Титаника" рассказывали, что видели, как из толпы женщин и детей, которых спасали на шлюпках, отделилась старушка и перешла к мужу на сторону обреченных. Один хороший человек рассказывал мне, как в войну он очень голодал - и вдруг случайно открыл, что жена и дочь давно уже "обвешивают" его, разделяя паек: сами дистрофики, они тайно отдавали ему свой хлеб, свою жизнь... Приведу еще два литературных свидетельства. В первом - воспоминание девочки о покойной матери:
    "...........................................
    Она учила своих девочек всему хорошему, что знала сама. Не ее вина, что знала она немного. Она не успела научиться. Ей и на фабрику нужно было, и дома все сделать - готовить, убирать. стирать. Спала меньше всех: еще все спят, а она уже встала и варит суп, или гладит отцу рубашку.
    Если вкусное что-нибудь, она им троим раздаст, а сама скажет - я уже ела.
    Если отец выпьет когда, она его уложит, укроет, уговорит не петь. а соседям скажет - Митя устал на работе, отдыхает.
    И всегда взваливала на себя самое тяжелое, и всегда торопилась.
    Ее радость была - все сделать для тех, кого она любила.
    Валя ничего этого не успела даже понять.
    Ничего я не успела понять. Не успела как следует полюбить тебя. Ты меня приучила, мне казалось - так и надо, чтобы ты раньше всех вставала и все для нас делала.
    Глупая я, глупая, думала о Светлане, - ты была около меня, а я о тебе не думала, думала о Светлане!
    Я бы потом поняла, когда выросла! когда поумнела! Я бы ноги тебе мыла, мамочка!" (В.Панова, "Валя").

Читая это, вот уже который раз, я испытываю вместе с Валей свои, новые угрызения совести - и я чувствую, как прикасается и к моей джуше святыня семейной любви... Второй отрывок - о стариках:
"... Старик Арно относился к жене с трогательным и неловким вниманием; он все боялся, как бы она не простудилась, не слишком вспотела; он окутывал беспокойной любовью дорогое увядшее лицо, усталая улыбка которого старалась его успокоить. Кристоф наблюдал за ними, глубоко тронутый, с легким чувством зависти... Стареть вместе. Любить свою подругу до конца дней. Говорить себе: "Я знаю все эти морщинки у глаз, на носу; я видел, как они складывались; я знаю, когда они появились. Эти бедные седые волосы белели день за днем, вместе со мной, отчасти - увы! - по моей вине. Это тонкое лицо раздувалось и стало красным под огнем сжигающих нас томительных забот. О, душа моя, я еще больше люблю тебя, ты страдала и состарилась вместе со мной!" (Р.Роллан, "Жан-Кристоф").

   Мастерство писателей потому и действует здесь так сильно, что речь идет о подлинной и высочайшей духовной ценности семейной любви. И вот - бывают такие невыносимо трагические ситуации, когда надо пожертвовать даже и этими святыми привязанностями, чтобы выйти в еще более широкий круг мировой жизни, исповедать верность Вечному Человеку...Об этом и говорит евангельская проповедь Иисуса Христа.
    Понадобился столь несоразмерно длинный комментарий, чтобы "нейтрализовать" это соблазнительное евангельское "возненавидеть"... Относительно несбывшихся предсказаний о близком "конце света" мы должны признать (если не допустить еще более трудного предположения), что предание неверно донесло к нам слова Учителя. Может быть, у Него было особое, более верное чувство времени, побуждающее Его говорить об отдаленном , как об очень близком? Может быть, были предсказания отдельно о разрушении Иерусалима и отдельно о "конце света", а в предании они слились? Это могло быть тем более естественно, что духовная атмосфера первохристианства, как это видно из апостольских посланий и Апокалипсиса, была пронизана ожиданиями близкого конца истории и Второго Пришествия Христа. Кстати, евангельские и апостольские тексты об этом убедительнейше доказывают свою подлинную древность, ибо они могли быть написаны только в то время, когда еще не стало для всех ясно, что предсказанья не сбылись - когда-то около времени разрушения Иерусалима в 70- м году христианской эры. Была уверенность, что Второе Пришествие состоится еще при жизни слушателей Иисуса: "Не пройдет род сей, как все это будет" (по Матвею, гл.24). Стало быть, в этом поколении это и было написано.
    Нам не следовало бы упрекать Учителя за то, что Он не оставил нам "указаний" на всю будущую историю человечества. Будущее и не должно быть заранее расписано, оно должно быть неизведанно - СВОБОДНО... Без свободы - какое же творчество и строительство? В Евангелиях нет пророчеств о свободном ходе истории, но есть весьма пессимистические пророчества о КОНЦЕ ИСТОРИИ. "Ибо тогда будет великая скорбь, какой не было от начала мира"...(по Матвею, гл.24). "В те дни люди будут искать смерти"...(Апокалипсис, гл.9). "Пятый Ангел вылил чашу свою на престол зверя: и сделалось царство его мрачно, и они кусали языки от страданий" (Апокалипсис,гл.16). Тогда пророчества не сбылись, ныне же они становятся все более и более актуальны. Два великих открытия нашего века - тоталитаризм и атомная энергия - заключают в себе величайшие возможности и величайшие опасности, еще небывалые в истории человечества. Об опасности самоуничтожения жизни на земле говорят люди, далекие от всякой мистики. "Наш мир стоит перед кризисом, все значение которого еще не постигли те, кому дана власть выбирать между добром и злом. Освобожденная от оков атомная энергия все изменила; неизменным остался лишь наш образ мыслей, и мы, безоружные, движемся навстречу новой катастрофе " (Альберт Эйнштейн). "Мы живем в эпоху, когда повсюду все более ясными становятся признаки того, что мир движется к чудовищной катастрофе, масштабы которой трудно представить" (Карл Ясперс). Разум, доверие, добрая воля могли бы противостать опасности; но их так явно у нас недостаточно... ЧТО БУДЕТ? Легче всего было бы предсказать фатальную глупую гибель человечества от глупых злых сил в самом человечестве; но неужели СМЫСЛ ИСТОРИИ - в НЕУДАЧЕ ИСТОРИИ, в каком-то грандиознейшем абсурде, в "доказательстве от противного", что ли? Человек должен быть добр, свободен, благоразумен, - иначе он не будет жить на земле. Однако, с другой стороны, нельзя видеть смысла истории только в бесконечном продолжении истории, особенно если это будет только самодовольное мещанское "СЧАСТЬЕ" будущих поколений на наших могилах. Тут еще присоединяется общая проблема Смерти и Вечности. Мы говорим: "человечество на земле", но на земле - не человечество, а ничтожнейшая ЧАСТЬ человечества, только очередное его поколение. Мы молимся: " да приидет Царствие Твое"; но Царство Божие не может быть земным царством смерти, Царство Божие только за пределами смертной земной истории, - в Воскресении всех... Об этом - потом, ниже.

При такой проблематичности смысла земной истории человечества - тем большее значение получает ЛИЧНАЯ ИСТОРИЯ человека, каждого человека. Хорошо, что мы беспокоимся о всемирной истории, это говорит в нас интуиция таинственной духовной ОБЩНОСТИ человечества (об этом - потом, ниже). Но наилучший вклад в эту общность и во всемирную историю человечества я сделаю только в том случае, если хорошо распоряжусь в своей личной истории... " Ищите же прежде Царствия Божия и правды его"... Ищите - речь идет не о неведомом будущем всемирной истории, а о моей ЛИЧНОЙ ИСТОРИИ, о моих личных встречах и действиях. Да, Царство Божие - это не блаженство будущих поколений, это реальнейшее торжество Правды и Жизни, грядущая "преславная трансцендентность" в Воскресении всех; но для личности Царство Божие начинается здесь, сегодня, когда человек свободно избирает Бога на царствование в своей душе и начинает свободно служить Ему в своей жизни. "Царство Божие внутри вас есть". И эта возможность свободной личной истории никогда, никогда уже во всей Вечности для меня НЕ ПОВТОРИТСЯ... Только здесь, во времени, в личной истории, во встречах с "ближайшим Ты" могу я сам творчески созидать духовные ценности, достойные Вечности. "Собирайте себе сокровища на небесах"... "Какая польза человеку, если он приобретет весь космос, а душе своей повредит?" Горестно сознавать, что властители народов не усваивают уроков всемирной истории; но от МЕНЯ зависит сделать выводы из своей личной истории. ЛИЧНОЙ ПОКАЯНИЕ - с этого начинается евангельская проповедь. "С того времени Иисус начал проповедовать и говорить: покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное". Покаяться - это в греческом оригинале значит: ОДУМАТЬСЯ, переменить мысли. По-русски Григорий Петров выводил это слово из "охаять себя"; покаяние есть явка с повинной, суд над собой, подлинная "самокритика", из которой человек с помощью Божественной благодати может выйти духовно обновленным, превратить свои прежние грехи в ПУТЬ к достойному продолжению и завершению своей личной истории. Наш Господь ДОБР, Он принимает и тех, кто обращается к Нему даже в вечерний час жизни (по Матвею, гл.20). Но нельзя нам медлить, часы бегут... "ТОРОПИТЕСЬ ДЕЛАТЬ ДОБРО", эти слова святого доктора Гааза, высеченные на камне на его могиле, выражают практическую суть евангельской проповеди. Нам должно понять, что эта наша земная жизнь - богатство не наше, что скоро мы будем уволены от управления, поэтому "приобретайте себе друзей богатством неправедным, чтобы они, когда обнищаете, приняли вас в вечные обители" (по Луке, гл16). А мы приобретаем себе врагов!... "И собирает средь недогадливых Рогатый жатву" (Г.Ибсен, "Пер Гюнт"). Нельзя нам медлить, ибо возможно, что бесплодной смоковнице дан уже только последний испытательный год жизни: "на что она и землю занимает? (по Луке, гл".13). Скоро, очень скоро, оглянуться не успеешь, как наступит конец твоей личной истории, - это ведь и будет для тебя "КОНЕЦ СВЕТА"... Выходит, что в этом смысле и сегодня для каждого из нас ВЕРНО слово Учителя: "Итак, бодруствуйте, потому что не знаете, в который час Господь ваш приидет".

Почему Христос, осудив богатство, не осудил рабства? Мы не знаем. - может быть, и осудил, но это не было записано. Кстати, богатство непременно включало в себя тогда и рабовладение. Некоторую наводящую аналогию можно усмотреть в том, что Учитель не выступил и против иудейского обрезания; но была в Его проповеди закваска, которая уже в первом поколении христиан поднялась до отмены рабства в христианских странах. И осуждение всякого расового, социального, государственного угнетения личности - все это заложено в христианстве, хотя и не отражено вполне конкретно в записанных отрывках евангельской проповеди.
    Когда Учителя спросили, какова "наибольшая заповедь в Законе", Он отвечал: ЛЮБОВЬ К БОГУ И К БЛИЖНЕМУ (по Матвею,гл.22, по Марку, гл.12, по Луке, гл.10).Все остальное решается в свете этой центральной заповеди, и никакое ЗАКОННИЧЕСТВО недопустимо по отношению к евангельской проповеди. К величайшему сожалению, на этом попутался наш Лев Толстой, который главную суть "евангельского учения" увидел в "заповеди непротивлении злу насилием"... Вот евангельский текст:
    "...Вы слышали, что сказано (в иудейском законе): око за око и зуб за зуб. А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую" (по Матфею, гл.5).
    Речь идет о ЛИЧНОЙ МЕСТИ, которую древний Закон ограничивал, а проповедь упраздняет. Что касается толстовской "заповеди непротивлении злу насилием", то первым Нарушителем ее был Христос, когда изгонял бесов из больных или торгующих из храма. Если уж браться выразить общую заповедь христианства в его отношении к мировому злу, то следовало бы сказать примерно так: "СОПРОТИВЛЯЙТЕСЬ ЗЛУ - сопротивляйтесь ему непрестанно в вашей душе и везде вокруг вас"... Конечно, и разумное насилие должно быть непременно допущено в средствах этой борьбы. Никто не сомневается, что Христос силою вступился бы, например, за женщину или ребенка. Законники забывают также, что когда Самого Христа ударили по щеке - Он не стал подставлять другую (по Иоанну, гл.16). И у нас бывают положения, когда непременно ДОЛЖНО ВОЗРАЗИТЬ на оскорбление - из уважения к противнику, чтобы не ввести его в еще большее заблуждение. Подобным же образом и "заповедь о беззаботности" нарушается Самим Христом: ибо известно, что у Двенадцати был денежный ящик (по Иоанну, гл. 12 и 13). В "Учении двенадцати апостолов" (памятник конца и начала II века) повторяется евангельское поучение: "Всякому просящему у тебя дай и не требуй назад", но вслед за этим цитируется и другое, не записанное в Евангелиях практическое наставление: "Пусть милостыня твоя преет в руках твоих, пока ты не узнаешь, кому ты должен ее отдать"... Эти примеры и вся практика христианской жизни показывают, что евангельская проповедь - это отнюдь не законнический кодекс поведения на все случаи. Бывают положения. когда нужно дать взаймы и когда нельзя давать взаймы, когда не нужно заботиться о завтрашнем дне и когда непременно должно позаботиться о завтрашнем и послезавтрашнем дне... МЫ СВОБОДНЫ. Ибо "Он даровал нам способность быть служителями Нового Завета - не буквы, но духа, потому что буква убивает, а дух животворит" (к Коринфянам II, гл.3). "Всякий поступай по удостоверению своего ума" (к Римлянам, гл.14). " ЛЮБИ (БОГА) - И ПОСТУПАЙ, КАК ЗНАЕШЬ" (бл.Августин). Конечно, приходится от всей души пожалеть. что в евангельской проповеди, как она записана, встречаются выражения, требующие трудных комментариев, а при простом буквальном понимании несущие страшный вред верующим и неверующим. Таково было увещание не прогонять жен (по Матвею, гл.5 и гл.19), которое было церковно узаконено на все времена как запрещение развода, что было причиною стольких страданий. Такова была похвала монашеству (там же, гл.19), которую несчастные эксцентрики поняли в буквальном физическом смысле и учредили секту скопцов... Не состоит ли "промыслительное" назначение подобных соблазнительных и сомнительных текстов именно в том, чтобы раз навсегда отбить у нас охоту к законничеству и к идолопоклонству перед буквой Евангелий?

"Национальная ограниченность": да, по всей видимости ЭТО ВЕРНО относительно некоторых мест Евангелия по Матвею. Это Евангелие - наиболее "еврейская" икона Христа. "Ни одна йота или ни одна черта не прейдет из Закона (гл.5). "На путь язычникам не ходите (гл.10). "Я послан только к погибшим овцам Дома Израилева... Нехорошо взять хлеб у детей и бросить его собакам" (гл.15). Но в Евангелии по Луке мы читаем о взрыве негодования евреев по поводу речи Христа как раз против национальной ограниченности (гл.4); читаем притчу о милосердном иноплеменнике (гл.5); читаем, как на пути в Иерусалим иноплеменники не дали ночлега еврею Иисусу, и ученики в гневе хотели бы призвать на них "огонь с неба" но Учитель "запретил им и сказал им: "НЕ ЗНАЕТЕ, КАКОВО ВЫ ДУХА " (ГЛ.9). Эта икона представляется нам более соответствующей Первообразу. Крайне трудно было бы допустить, что Христос мог быть в плену национальных предрассудков.
И вместе с этим мы должны принять факт, что Вечный Человек в Своей временной уничиженности был "одет" в национальность избранного народа, к нему в первую очередь обращался с проповедью, говорил на языке его традиционных представлений. Об этом у меня сохранились замечательные выписки из упомянутой уже книги проф. М.М.Тареева:

"Для евангельской науки существенное значение имеет вопрос, чему именно Христос учил и что - лишь ветхозаветно-иудаистический язык, на котором Он учил иудеев, без которого Его слушатели не могли бы Его понять... Не в каждом слове Евангелия нужно видеть Его собственное учение. Когда мы читаем в Евангелии, что приносящий дар свой к жертвеннику, вспомнив о ссоре с братом, должен примириться с ним и тогда уже принести дар свой (Мф. 5, 22-24), то мы здесь не можем видеть евангельского учения о том, что нужно приносить дары к жертвеннику, не можем здесь искать ответа на вопрос, нужны ли ритуальные жертвы. Этот вопрос ясно решается в другом месте, - и решается в смысле пророческих слов, что Бог хочет милости, а не жертвы (Мф.9, 13; 12, 7), а здесь речь только о том, что приносящий жертву Богу должен примириться с братом своим. Евангелие говорит иудею: ты считаешь жертву Богу самым высоким делом: знай же, что мир и милость выше даже жертвы. Этому только и учит Евангелие. Равным образом в похвале бедной женщине, положившей в сокровищницу при храме все пропитание свое (Мф. 12, 41-44; Лк. 21, 1-4), не содержится евангельского учения о том, что нужно жертвовать на храм, ибо вслед за этой похвалой Христос предсказал о разрушении храма, но здесь содержится лишь учение о характере всякого религиозного дела, учение о том, что всякое Божие дело нужно делать, не оглядываясь назад, без компромиссов и без лицемерия - любить до смерти, жертвовать всем. В словах Христа о нечистом духе, который, выйдя из человека, ходит беспокойно по безводным местам, берет с собой семь других духов, злейших себя, и снова овладевает человеком, так что для человека последнее бывает хуже первого (Мф,12, 43-45), выражается лишь та мысль, что для иудеев, отвергнувших Христа, было хуже, чем прежде, и в словах Его об ангелах, приставленных к "малым сим" и всегда созерцающих на небе лицо Отца Небесного (Мф.18, 10), выражается лишь смысл о ценности в очах Божиих всего уничиженного, смиренного и слабого. И это нужно понять совершенно безотносительно к вопросу о местопребывании нечистых духов и ангелов, об их существовании, - Евангелие не решает его ни в ту, ни в другую сторону, не ставит этого вопроса, оно выражает свои мысли на языке иудаизма"...

И еще:

"Евангелие изложено на языке ветхозаветной религии. ..Если все Евангелие Христа разложить на составные логические элементы, т.е. на тематические отделы, изречения и термины, и сравнить их с библейской и побиблейской иудейской литературою, то окажется, что в Евангелии нет ни одного нового элемента. Целые отделы, напр., эсхатологическая беседа, блаженства, в словесном отношении воспроизводят привычные для слушателей Христа циклы мыслей. Если не все тематические отделы, то все изречения и, во всяком случае, все термины евангельские были знакомы Его слушателям. Изречения "наследовать землю", "в третий день воскреснуть", термины "Царство Божие", "Сын Человеческий", "единородный Сын Божий" и т.д. - все это взято из религиозного ветхозаветного вокабуляра. Евангелие Христа - единственная во всемирной истории книга по безусловной неоригинальности своих элементов и она на волосок отстоит от того, чтобы быть книгой самой неинтересной, заслуживающей внимания только в историческом отношении в качестве отложения своей эпохи.... Сочетание старых слов с новым духом, это и есть наиболее характеристичное для Евангелия. Когда Христос говорил, что "Бог не Бог мертвых, но живых", Он повторял традиционное изречение, в которое влагал однако совершенно новый смысл: тогда как по ветхозаветному представлению Иегова был только Богом живых и не был Богом шеола, по учению Христа для Бога нет мертвых, для Него все живы. Так и все Евангелие есть новое слово на старом языке".

Чрезвычайно важное сообщение, после открытия Кумранских рукописей, устанавливается терминологическая близость Евангелий еще и к иудейскому сектантству. Возникающие в связи с этим проблемы в настоящее время неразрешимы; но важно знать о факте исторической обусловленности форм, в которых выражалось содержание евангельской проповеди.
Никто не мог "подслушать" Искушения в пустыне (по Матвею, гл.4, по Луке, гл.4). Не значит ли это, что Сам Учитель рассказал ученикам о Своих Искушениях? В таком случае мы имеем здесь бесконечно драгоценное предание о Его таинственном Самосознании. В самом общем смысле можно сказать, что это были искушения подавить "сверхестественным" человеческую СВОБОДУ... В применении к самим Евангелиям подобное искушение состояло бы в том, чтобы дать людям такое священное Писание, в котором все бы "сходилось", не было бы никаких исторических условностей и человеческих привнесений, так что невозможно было бы нам ни в чем сомневаться и оставалось бы только по необходимости признать во Христе Сына Божия. Но нет - не дано нам такого сверхестественного священного текста.

    Пройдя по линии наибольшего сопротивления, рассмотрев наиболее острые из наших сомнений, можно было удостовериться, что аналогия "ЕВАНГЕЛИЯ - ИКОНЫ" в общем верна и она-то единственно и приемлема для современного сознательного христианства. Но в заключении считаю нужным остановиться и на таких моментах, когда в Евангелиях видится совсем не иконописная изобразительность. Например. черты человеческого характера Иисуса, отмеченные выше на стр. . Или эпизод с динарием Цезаря, когда в ответ на злую провокацию Учитель предложил платить государству налоги, но не отдавать ему душу ( по Матвею, гл.22, по Марку, гл.12, по Луке, гл.20). Или вот это место в Евангелии по Марку:
    "... И сказал ученикам Своим, чтобы готова была для Него лодка, по причине многолюдства, дабы не теснили Его" (гл.3). И дальше изображается, как Учитель проповедует, сидя в лодке, а народ слушает Его на берегу (гл.4). Читаешь, и вдруг - уверенность; а ведь кто-то ВИДЕЛ это... Еще пример - когда Учитель, говоря по-нашему, горько пошутил:
    "...Но кому подобен род сей? Он подобен детям, которые сидят на улице и, обращаясь к своим товарищам, говорят: "Мы играли на свирели, и вы не плясали; мы пели вам печальные песни, и вы не рыдали". Ибо пришел Иоанн, ни ест, ни пьет, и говорят: вот человек, который любит есть и пить, друг мытарям и грешникам". И оправдана премудрость чадами ее" (по Матвею, гл.11).
   Где-то я читал или слышал, что в новом (парижском) русском переводе слова Христа звучат даже так: "вот человек - любитель поесть и выпить"... Кстати, до крайности странно, чтобы не сказать иначе, толковал эту евангельскую шутку протоиерей о.Сергий Булгаков:
    "...Слова Господа в конце Его речи о Предтече: "оправдися Премудрость (София) от чад своих" ( Мф. 11,18) прежде всего относятся к Богоматери ("Купина Неопалимая", Париж, 1927). Почему? ! А потому видите ли, что слово "ПРЕМУДРОСТЬ" по-гречески звучит "СОФИЯ", а "Богоматерь софийна... Это на"поминает того средневекового монаха, который в каждом латинском слове "МАРИА" (моря) усматривал пророчества о Марии.
    Описывается ночь в Гефсиманском саду, молитва, арест Иисуса:
    "... Тогда, оставивши Его, все бежали. Один юноша, завернувшись по нагому телу в покрывало, следовал за Ним; и воины схватили его. Но он, оставив покрывало, голый убежал от них" (по Марку,гл.14). Это забавное происшествие не могло быть придумано - да еще в таком трагическом месте повествования. Может быть, этот юноша и подслушал Гефсиманскую молитву?
    В Евангелии по Матвею страдания Христа изображаются как точное исполнение пророческого Псалма XXI. Словами Псалма злословят враги у Креста:
    "уповал на Бога,
    пусть теперь избавит Его" (Пс.XXI,9 - Мф.XXYII, 43).
   Словами Псалма молится Христос на Кресте: "Или, Или...(Боже.Боже)..." а стоящим у Креста римским солдатам, не знающих еврейских псалмов, слышится, что "Илию зовет Он... И тотчас побежал один из них, взял губку, наполнил уксусом и, наложив на трость, давал Ему пить. А другие говорили: постой, посмотрим, придет ли Илия спасти Его" (по Матвею, гл.27, в несколько другом изложении - по Марку, гл.15).
    Какой реализм!... Господи, как же загадочно все в этих евангельских иконах.

    Нужно хотя бы вкратце задержаться на "новом переводе" Евангелий у Л.Н.Толстого. Великий писатель земли Русской проявил здесь удивительное легкомыслие. Ему была недоступна религиозная интуиция Личности Христа; всю ценность Евангелий он видел только в "учении, которое он "пытался истолковать в духе учения своего, толстовского - для этого под видом "нового перевода" стал ПЕРЕДЕЛЫВАТЬ тексты Евангелий. В томе XXIY Юбилейного издания его сочинений помещены любопытные воспоминания студента И.М.Ивакина, с которым Толстой советовался при своем "переводе" Евангелий:
    "... Он имел в виду только нравственную, этическую сторону, но и в этом отношении был крут: Евангелие должно было лишь подтвердить уже составленные взгляды, иначе Лев Николаевич не церемонился и с текстом. При всем моем благоговении к нему я с первого же шага почувствовал натяжку" (стр982).
    В этом "новом переводе" "Евангелий нет Брака в Кане Галилейской, нет Преображения, нет Воскресения... Тот же И.М. Ивакин вспоминал:
    "... Историческую, чудесную, легендарную сторону в Евангелии, как известно, он совершенно устранял, считал неважной, ненужной.
    - Какой интерес знать, что Христос ходил на двор? - говорил он. - Какое мне дело, что он воскрес? Воскрес, ну и Господь с ним! Для меня важен вопрос, что мне делать, как мне жить..."(стр.979).
    Да, конечно, и нам всем это важно. Но все это получает смысл именно в том, что Христос вполне разделил с нами наше человеческое уничижение и возвел нашу человечность в Божественную славу Воскресения. "Если Христос не воскрес - тщетна вера наша" (к Коринфянам, 1, гл.15). Полемизируя с Л.Н.Толстым в "Трех разговорах", В.С.Соловьев указывал, что толстовский "Хозяин" требует от нас доброго поведения, а сам - ВОВСЕ НЕ ДОБР, ибо не дарует человеку Воскресения, личного существования в Вечности. Не Отец Небесный, а скупой "Хозяин", убивающий работников - так попросту выглядит самодельная религия Л.Н.Толстого. Как бы к ней ни относиться - нельзя называть ее христианством и нельзя называть "переводом" эту недостойную ПОДДЕЛКУ Евангелий.

Возвращаясь к подлинным Евангелиям, должно признать, что для современного читателя они заключают в себе много соблазнов и недоразумений. Преодолеть их лично мне очень помогла великая идея земного УНИЧИЖЕНИЯ Христа. "Уничижил Себя, приняв образ раба" ( к Филиппийцам, гл.2). "Ибо вы знаете благодать Господа нашего Иисуса Христа, что Он, будучи богат, обнищал ради нас, дабы мы обогатились Его нищетою" (к Коринфянам П, гл.8). Идея УНИЧИЖЕНИЯ Христа тесно связана с возможностью нашей СВОБОДЫ. "О, если бы Ты расторг небеса и сошел! Горы растаяли бы от Лица Твоего" (кн.Исайи, гл.64). Горы не растаяли, Сын Божий принял образ раба, обнищал ради нас, чтобы не попалить нас Божественной славой, но СВОБОДНО ПРИВЛЕЧЬ нас к Божественной жизни. Это спасительное уничижение Христа не завершилось в Его крестной смерти - оно ПРОДОЛЖАЛОСЬ и продолжается в предании о Нем, которое было подвержено всем естественноисторическим условиям своего становления. Противоречивость, неясность, легендарность Евангелий - это и есть нищета, "бедная одежда", в которой прошел среди нас Сын Человеческий. Неужели только поэтому мы перестанем ЛЮБИТЬ Его?.. Наши "евангельские сомнения" есть великое и спасительное испытание нашей духовной СВОБОДЫ.
Евангелия - иконы, проповеди о Христе. Но сегодня мы не могли бы со спокойной совестью дать неверующему другу или даже своему ребенку "почитать" Новый Завет "просто так" - без комментариев. А хороших комментариев у нас нет... Но и самый лучший комментарий подействует только в том случае, если наш современник почувствует за евангельскими иконами то, что мы приняли в мистическом предании Церкви: присутствие Вечного Человека Иисуса Христа. Это будет для избранных таинственным действием благодати Духа Святаго; ибо "никто не может назвать Иисуса Господом, как только Духом Святым " (к Коринфянам 1, гл.12). Но это должно быть и делом нашего соучастия - личного подвига нашей жизни. Ты хотел бы проповедовать о Христе? Так БУДЬ ЖЕ ХРИСТИАНИНОМ. Мой ребенок и мой друг всерьез "заинтересуются" моим христианством и всем, что у меня с ним связано, только в том случае, если в моей личности и в моем практическом поведении увидят отраженный евангельский свет. "Так да просветится свет наш"... Пришло время, когда только личная "жизнь во Христе" может быть достойной проповедью о Христе. Этим и отличается Двадцатый век христианства.

❮ ❮ ❮ Евангелия - иконы Христа (начало) ПЕРЕХОДЫ Христианство и ветхозаветная Библия ❯ ❯ ❯